Отрывок, характеризующий Нетаньяху, Биньямин

– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его, дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.

Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.

Биньямин Нетаньяху (ивр. ‏בנימין נתניהו‎‏‎‎; род. 21 октября 1949, Тель-Авив) - государственный и политический деятель Израиля. Премьер-министр Израиля в период с 1996 по 1999 год, действующий премьер-министр Израиля (с 2009 года). Лидер партии Ликуд (1993-1999 и с 2005). В общей сложности, 3 раза занимал должность министра финансов Израиля, с поста которого 9 августа 2005 года ушёл в отставку в знак протеста против вывода израильских поселений из Сектора Газа. В декабре 2005 года стал Лидером оппозиции в Кнессете.

На выборах в Кнессет 18-го созыва партия Ликуд заняла 2-е место и получила 27 мандатов в Кнессете. Первое место заняла партия Кадима, но лидеру партии Ципи Ливни не удалось сформировать правительство. Президент Израиля Шимон Перес поручил формирование правительства лидеру Ликуда Биньямину Нетаньяху. Нетаньяху является первым премьер-министром Израиля, родившимся после провозглашения независимости.

Биньямин Нетаньяху
ивр. ‏בנימין נתניהו ‎‏‎‎
Биньямин Нетаньяху
Флаг
Премьер-министр Израиля
с 31 марта 2009 года
Предшественник: Эхуд Ольмерт
18 июня 1996 года - 6 июля 1999 года
Предшественник: Шимон Перес
Преемник: Эхуд Барак

Вероисповедание: Иудаизм
Рождение: 21 октября 1949 (66 лет)
Тель-Авив, Израиль
Отец: Бенцион Нетаньяху (1910-2012)
Мать: Циля Нетаньяху (Сегаль)
Супруга: 1) Михаль (Мики) Вейцман (Герен)
2) Флор Кейтс
3) Сара Бен-Арци
Дети: дочь: Ноа (от первого брака)
сыновья: Яир и Авнер (от третьего брака)
Партия: Ликуд
Образование: Массачусетский технологический институт, Гарвардский университет, MIT Sloan школа менеджмента и Высшая школа Челтенхэма
Учёная степень: бакалавр наук (февраль 1975) и магистр естественных наук[d] (1977)

Биньямин Нетаньяху родился в семье профессора истории и личного секретаря Зеэва Жаботинского Бенциона Нетаньяху (Милейковского), сына выходцев из Беларуси, и Цили Нетаньяху (Сегаль). Биньямин - их второй сын. Его старший брат, Йонатан (Йони) Нетаньяху, национальный герой Израиля, погиб в ходе операции по освобождению израильских заложников в Энтеббе. Младший брат д-р Идо Нетаньяху (англ.)русск. - врач-радиолог и писатель. Дедом Биньямина был российский раввин, проповедник сионизма, Нетан (Нетаньяху) Милейковский.

В конце 1950-х и в 1960-е гг. его семья попеременно проживала в Израиле и в США, где преподавал Бенцион Нетаньяху. Там же Биньямин закончил среднюю школу, где его звали «Биби».

После окончания учёбы в 1967 году, Нетаньяху возвращается в Израиль для прохождения срочной службы в Армии обороны Израиля. Служил в элитном диверсионно-разведывательном подразделении Сайерет Маткаль. Участвовал в нескольких боевых операциях на территории вражеских стран, в том числе в рейде на аэропорт Бейрута, и в сражении при Караме. Дважды был ранен, в том числе в ходе операции по освобождению захваченного палестинскими террористами самолёта авиакомпании «Сабена» 9 мая 1972 года.

Закончив службу в 1972 году в звании капитана, он вернулся в США для получения высшего образования. В 1975 году Нетаньяху получил степень бакалавра в области архитектуры в Массачусетском технологическом институте (MIT), в 1977 году - степень магистра менеджмента в MIT Sloan школе менеджмента, а затем изучал политологию в Гарвардском университете и в MIT. Во время учёбы Нетаньяху работал в Бостонской консалтинговой группе.

После начала войны Судного дня (1973) Нетаньяху прервал учёбу и принял участие в боевых действиях в районе Суэцкого канала и на Голанских высотах.

После окончания в 1977 году учёбы Нетаньяху возвращается в Израиль. Здесь он некоторое время работает топ-менеджером по маркетингу в мебельной компании. Параллельно он создает «Институт анти-террора имени Й. Нетаньяху», проводит международные конференции по борьбе с террором. В это же время он знакомится с некоторыми израильскими политиками, в частности, с тогдашним послом Израиля в США Моше Аренсом, чьим заместителем Нетаньяху стал в 1982 году.

Статьи на политические темы, написанные Б. Нетаньяху, печатались в таких изданиях как «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост», «Los Angeles Times», «Ле Монд», еженедельники «Тайм» и многих других.

Автор нескольких книг на политические темы. Основатель Международного института по проблемам террора («Институт Йонатан»). Генеральный консул Израиля в США (1982-1984), посол в ООН (1984-1988). Заместитель министра иностранных дел (1988-90), заместитель министра в Министерстве Главы правительства (1990-1992), лидер партии «Ликуд» и глава оппозиции (1993).

Биньямин Нетаньяху был женат три раза. Свою первую жену Мириам Вейцман (в настоящее время Гарен) он встретил во время работы в Бостоне (США), от первого брака имеет дочь (Ноа). В 1982 году женился второй раз, на Флер Кейтс, ради брака Флер пришлось перейти в иудаизм, так как она была еврейкой только по отцу. В 1991 году Нетаньяху женится третий раз на Саре Бен-Арци, дочери известного израильского педагога Шмуэля Бен-Арци. От третьего брака у Биби двое детей: сыновья Яир и Авнер.

Дипломатическая карьера и начало политической карьеры
В 1982 году посол Израиля в США Моше Аренс назначает Нетаньяху своим заместителем. Кроме того, Нетаньяху был членом первой израильской делегации на стратегических переговорах с США в 1983 году. В 1984 году Биньямин Нетаньяху назначается послом Израиля в ООН.. В течение следующих четырёх лет он руководил работой по рассекречиванию архивов ООН, обличавших нацистское прошлое бывшего Генерального секретаря Курта Вальдхайма. Будучи умелым дипломатом, талантливым оратором и полемистом, Нетаньяху укрепил позиции Израиля в мировом сообществе.

В 1988 году Нетаньяху вернулся в Израиль и начал свою политическую карьеру, став депутатом кнессета по списку партии Ликуд. Премьер-министр Израиля Ицхак Шамир назначает его заместителем министра иностранных дел Израиля.

В 1992 году лидер Ликуда Ицхак Шамир подаёт в отставку после того, как партия проигрывает на выборах. На праймериз Нетаньяху удаётся стать лидером партии, одержав победу над Бени Бегином, сыном бывшего премьера Менахема Бегина, и Давидом Леви. Первоначально на выборы главы Ликуда баллотировался и Ариэль Шарон, но он снял кандидатуру из-за непопулярности в партии. В 1993 году Нетаньяху также становится лидером оппозиции в Кнессете. В 1993 году он выступил против после подписания соглашений в Осло, обвинил правительство Партии труда во главе с Ицхаком Рабином в отсутствии жёсткой позиции в отношении арабского терроризма. Партия Ликуд также выступила против вывода израильских войск из Сектора Газы и Западного берега реки Иордан

Премьер-министр (1996-1999)[править | править вики-текст]
В 1996 году в Израиле впервые в истории государства были проведены прямые выборы премьер-министра. На выборах было представлено всего два кандидата: сам Нетаньяху и Шимон Перес, по результатам выборов главой правительства был избран Биньямин Нетаньяху, несмотря на то, что предвыборные опросы предвещали победу Переса. Резкая перемена общественного мнения была вызвана терактами организованными палестинскими исламистскими группировками 3 и 4 марта 1996 года незадолго до выборов. Партия Авода традиционно выступала за территориальные уступки палестинцам, но из-за возобновления террористических актов такая концепция теперь была не актуальна. В результате терактов погибло 32 израильтянина. Кроме того, предвыборную кампанию Нетаньяху проводил Артур Финкельштейн - американский политтехнолог. Артур Финкельштейн проводил агрессивную политическую кампанию, в американском стиле, ранее подобные методы ведения предвыборной кампании в Израиле не практиковались.

Нетаньяху стал самым молодым премьер-министром за всю историю Израиля.

Несмотря на победу на выборах премьер-министра, партия Ликуд не получила большинства в Кнессете, на выборах в Кнессет 14-го созыва победила партия Авода. Поэтому Нетаньяху пришлось формировать коалиционное правительство с участием религиозных партий, таких как ШАС и Яхадут ха-Тора. Направленность этих партий на социальное обеспечение и защищённость своего электората шла вразрез с капиталистическими взглядами Нетаньяху. Лидеры религиозных партий требовали от нового премьер-министра прекратить территориальные уступки и освободить религиозных иудеев от службы в армии. Однако Нетаньяху заявил, что Израиль будет соблюдать все установленные ранее соглашения, в том числе и Ословские соглашения, в том же заявлении премьер заявил, что мирный процесс будет длительным и что одним из обязательных условий ведения мирных переговоров является взаимное соблюдение обязательств.

В коалицию, созданную Нетаньяху, вошли следующие партии:Ликуд, Гешер, Мафдал, Яхадут ха-Тора, Исраэль ба-Алия, Шас и Третий путь.

В сентябре 1996 г. Биньямин Нетаньяху и Эхуд Ольмерт (Мэр Иерусалима) принимают решение открыть для посещения Туннель Хасмонеев. Туннель Хасмонеев - участок древнего водовода и улицы хасмонейско-иродианского периода, проходящий от площади у Стены Плача до Виа Долороза, в 300 м к западу от Храмовой горы и параллельно её западной подпорной стене. Глава ООП и Палестинской автономии Ясир Арафат тогда заявил, что израильтяне якобы планируют подрыть фундамент мечети Аль-Акса и таким образом разрушить её, освободив место для своего Третьего Храма. В Иерусалиме и в некоторых районах на территориях, находящихся под контролем Палестинской автономии, произошли серьёзные беспорядки и вооружённые столкновения, в ходе которых палестинская полиция впервые применила оружие против израильских сил безопасности. Арабы неоднократно забрасывали камнями евреев, молящихся у Стены Плача. В ходе беспорядков погибло 15 израильтян и 52 араба.

Сразу после формирования правительства Нетаньяху хотел доказать, что он будет продолжать мирный процесс. 11 ноября 1997 года в Хевроне Нетаньяху встретился с Председателем Палестинской национальной администрации , главным результатом встречи была передача практически всего Хеврона (97 %) арабам. Оставшиеся 3 % города (в непосредственной близи пещеры Праотцов) хотя и остались доступными для израильтян, но так же были объявлены территорией арабского проживания или точнее - смешанного (в круглосуточной опасности) проживания арабов и евреев.

Нетаньяху и Ясир Арафат подписывают соглашение Вай Плантейшн в присутствии Мадлен Олбрайт.
В 1998 году при посредничестве президента США Билла Клинтона заключил с Ясиром Арафатом соглашения Вай Плантейшн (Wye Plantation Agreement), согласно которым палестинцы получили 13 % территорий Иудеи и Самарии (Западный берег реки Иордан) (зона А), в том числе районы, прилегающие к палестинским городам и районы с массивным палестинским населением.

Помимо мирного процесса между Израилем и палестинцами перед Нетаньяху стояла задача укрепления израильской экономики. Главной задачей в экономической сфере являлось прекращение роста инфляции] и другие шаги, направленные на сокращение дефицита бюджета государства. В период премьерства Нетаньяху вложения в израильскую hi-tech сферу составили 1 миллиард долларов ежегодно. Нетаньяху поддерживал рыночную экономику и свободное предпринимательство, в рамках этой политики начал изменение системы налогообложения населения и перераспределение государственных пособий. Эту политику продолжил в свою бытность министром финансов в правительстве Шарона. В его каденцию усилились экономические и межобщинные противоречия. В частности, были закрыты под предлогом экономической нецелесообразности многие градообразующие предприятия на севере и юге.

Крупным скандалом на израильской политической сцене стало назначение на должность генерального прокурора Израиля Рони Бар-Она. Рони Бар-Он являлся другом главы коалиционной партии Шас, Арье Дери. Бар-Он должен был закрыть возбужденное против Дери дело по обвинению в коррупции. За это партия Шас должна была проголосовать за вывод войск из Хеврона. Однако Бар-Он пробыл на своем посту меньше суток и ушёл, обвинённый в том, что он юрист низкого класса, назначенный лишь за счёт своих политических связей. Разразился скандал, затронувший сначала советников Нетаньяху, а затем его самого премьер-министра. Израильская полиция допросила премьер-министра, предупредив о возможности возбуждения против него уголовного дела. Нетаньяху пришлось нанимать одного из лучших адвокатов страны - Якова Вейнрота. Вейнрот, в свою очередь, объявил о том, что истинным виновником скандала является министр юстиции Израиля Яаков Неэман.

Другим скандалом стала неудача Моссада. Перед Моссадом была поставлена задача - ликвидировать одного из видных деятелей террористической организации Хамас Халеда Машаля. 25 сентября 1997 агенты Моссад впрыснули яд в ухо Машалю на одной из улиц Аммана, но были схвачены охраной Машаля. По требованию иорданских властей Израиль предоставил противоядие и освободил из заключения духовного лидера Хамас Ахмеда Ясина. Взамен израильские агенты были освобождены от наказания и отпущены на свободу. В ходе расследования выяснилось, что были допущены ошибки в подготовке операции. Чтобы предотвратить назревающий политический скандал в Амман вылетела группа крупных израильских политиков, включая самого Нетаньяху, Ариэля Шарона и тогдашнего директора Моссада Эфраима Халеви. Кроме ухудшения отношений с Иорданией, также ухудшились отношения с Канадой, так как израильские спецагенты въехали в Иорданию по канадским паспортам.

Другим весьма спорным шагом Нетаньяху является строительство нового еврейского района Хар-Хома в южной части Иерусалима. В Хар-Хоме предполагалось строительство жилья на 30 тысяч человек, это привело к протестам не только среди палестинцев, но и среди израильтян. Ясир Арафат заявил, что не будет встречаться с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху до тех пор, пока строительство не прекратится. Фактически это означало остановку мирных переговоров.

21 марта 1997 в кафе «Апропо» в Тель-Авиве произошел теракт. Ответственность за теракт взяла на себя исламская террористическая организация ХАМАС. После этого теракта резко ухудшились палестинско-израильские отношения.

Разногласия в Ликуде, проблемы с утверждением государственного бюджета и недоверие правительству Нетаньяху в Кнессете, привели к досрочным выборам в 1999 году. Досрочные выборы состоялись 17 мая 1999. Нетаньяху проиграл выборы Эхуду Бараку кандидату от партии Авода. Это было самое крупное поражение партии Ликуд за всю её историю, партия набрала на выборах всего 14 % голосов. В 1999 году он проиграл досрочные выборы и объявил о своем уходе из политики.

После отставки[править | править вики-текст]
После ухода с политической сцены в 1999 году, он работал в качестве бизнес-консультанта hi-tech компаний, и выступал с лекциями по всему миру. При этом Нетаньяху не оставлял политику, активно высказываясь при спорных шагах его наследника на посту премьер-министра, реагируя с позиций «обеспокоенного гражданина». В августе 1999 года газета Едиот Ахронот опубликовала скандальную статью о Нетаньяху. В марте 2000 года полиция предъявила Нетаньяху обвинение в мошенничестве, коррупции, хищении денег и злоупотреблении доверием. Однако в конечном счете, в суд материалы переданы не были.

Нетаньяху и Владимир Путин 2000
Политическая деятельность после 2000 года[править | править вики-текст]
В 2001 году премьер-министр Израиля Эхуд Барак ушел в отставку. В том же году Нетаньяху не использовал возможность стать лидером партии Ликуд, и отказался от участия в прямых выборах премьер-министра из-за отказа Кнессета самораспуститься. Лидером Ликуда и главой правительства стал Ариэль Шарон. В условиях продолжающейся интифады Аль-Аксы Шарону удалось сформировать правительство национального единства. Новое правительство стало крупнейшим за всю историю страны, в него вошли в общей сложности 27 министров. В октябре 2002 партия Авода вышла из коалиции из-за разногласий, связанных с государственным бюджетом Израиля. Коалиция оказалась в меньшинстве, так как теперь в её распоряжении имелось лишь 55 мест в Кнессете. Шарон был вынужден объявить о досрочных выборах в Кнессет. Нетаньяху участвовал в выборах главы Ликуда, но проиграл. Шарон назначил Нетаньяху министром иностранных дел в 2002 году, а затем после выборов в 2003 году - министром финансов.

Министр финансов[править | править вики-текст]
В конце января 2003 года, состоялись досрочные парламентские выборы. Главным отличием этих выборов было то, что с 2003 года были отменены прямые выборы премьер-министра. Ликуд одержал убедительную победу, в то время как партия труда потерпела поражение. Шарон сформировал правую коалицию, в которую вошли партии Ликуд, Шинуй, Ихуд Леуми и Мафдал. Одним из министров нового правительства стал Биньямин Нетаньяху, который занял пост министра финансов.

На посту министра финансов Нетаньяху продолжил укрепление частного сектора за счет государственного. Финансовая политика Нетаньяху заключалась в сокращении государственных расходов, снижении налогов, урезании социальных выплат и разрушении монополий. Также Нетаньяху провел пенсионную реформу. Реформы имели большое значение для банковской системы страны и привели к росту ВВП. Экономическая политика Нетаньяху привела к прекращению экономического спада, сокращению безработицы и увеличению роста экономики.

Нетаньяху 2003
В августе 2005 года, накануне начала выполнения плана размежевания, Нетаньяху в знак протеста ушел из правительства и стал во главе внутрипартийной оппозиции. В сентябре 2005 года Шарон с группой сторонников выходит из Ликуда и создает новую партию «Кадима». На выборах лидера Ликуда в ноябре Нетаньяху легко одерживает победу и вновь становится лидером партии и кандидатом на пост премьер-министра от неё. В марте 2006 года партия Ликуд получает всего 12 мест на выборах в парламент и отказывается вступить в коалицию Эхуда Ольмерта. После формирования правительства Нетаньяху стал лидером оппозиции. По опросам общественного мнения после второй ливанской войны пользовался наиболее высоким рейтингом как кандидат на пост премьер-министра. В рамках своей должности Нетаньяху выступал по всем основным вопросам на повестке дня и на основных общественных форумах.

Лидер партии Ликуд[править | править вики-текст]
Вывод израильских войск из сектора Газа привел к внутрипартийным разногласиям не только в израильском обществе, но и в Ликуде, эти разногласия привели к выходу Ариэля Шарона и нескольких его сторонников из партии. Шарон, Шимон Перес и депутаты других партий основали новую партию - Кадима. В 2005 году на внутренних выборах партии (праймериз) за Нетаньяху проголосовало 44,7 % голосов членов партии, против 33 % голосов, отданных за Сильвана Шалома, Нетаньяху стал лидером партии. На внеочередных выборах в кнессет в 2006 году партия Ликуд заняла третье место (12 мандатов), первое место досталось партии Кадима, второе место партии Авода. На выборах 2006 года партия Ликуд показала худший результат в своей истории.

14 августа 2007 года прошли внутренние выборы Ликуда, Нетаньяху одержал убедительную победу, набрав 73 % голосов. Среди соперников Нетаньяху были Моше Фейглин, который набрал 23,4 % голосов и председатель всемирного Ликуда Дани Данон, который набрал всего 3,77 % голосов. С 2006 по 2009 год Нетаньяху занимал должность лидера оппозиции в кнессете.

Выборы 2009 года[править | править вики-текст]
Основная статья: Парламентские выборы в Израиле (2009)
17 сентября 2008 года прошли внутренние выборы в партии Кадима, главой партии была избрана Ципи Ливни. В связи с этим действующий глава партии Кадима и премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт подал в отставку. После того как Ольмерт подал в отставку президент Израиля Шимон Перес объявил о досрочных выборах в кнессет.

Биньямин Нетаньяху и Хиллари Клинтон в Вашингтоне 18 мая 2009 года
На парламентских выборах 10 февраля 2009 года партия Ликуд, возглавляемая Нетаньяху, заняла 2-е место после Кадимы, получив 27 мест в парламенте. Однако, учитывая, что Кадима получила всего на 1 место больше, а дееспособную коалицию Кадиме создать не удалось, президент Израиля Шимон Перес 20 февраля поручил Нетаньяху сформировать правительство.. Нетаньяху предложил Ципи Ливни войти в правительство национального единства. Главной причиной несогласия Ливни войти в правительство стал отказ Нетаньяху включить формулу «Два государства для двух народов» в основополагающие документы правительства. Правительство которое создал Нетаньяху, стало одним из самых крупных в истории Израиля и включает 30 министров и 9 замминистров от партий: Ликуд, Наш дом Израиль, Авода, Шас, Мафдаль и Еврейство Торы.

В начале марта 2009 года, в ходе формирования нового правительства, Израиль посетила Хиллари Клинтон, впервые в качестве госсекретаря администрация Барака Обамы, избранной в конце 2008 года. В ходе своего визита Клинтон осудила снос незаконно построенных арабами домов в Восточном Иерусалиме, назвав подобные шаги «бесполезными». Несмотря на разногласия между Клинтон, высказавшейся за скорейшее создание палестинского государства, и формировавшейся коалиции Нетаньяху, выступавшей против «предоставления ПНА статуса независимого государства на текущий момент», Клинтон отметила, что «США будут работать с любым правительством, которое представляет демократическую волю народа Израиля».

Премьер-министр (с 2009)[править | править вики-текст]
Wiki letter w.svg
Пожалуйста, улучшите и дополните этот раздел.
Замечания о том, что нужно улучшить, могут быть на странице обсуждения статьи.

Встреча Владимира Путина с Биньямином Нетаньяху. Ново-Огарёво, 21 сентября 2015 года
Вскоре после принятия присяги новое израильское правительство столкнулось с требованием президента США Барака Обамы об урегулировании конфликта в течение 2 лет. 21 июня Нетаньяху выступил со своим планом ближневосточного урегулирования, в рамках которого выразил согласие на создание палестинского государства с ограниченными правами и в случае признания палестинцами Израиля как национального дома еврейского народа и получения гарантий безопасности Израиля, в том числе международных.

Евгений Примаков, отмечая про Нетаньяху: «Он, без сомнения, ярый защитник интересов Израиля», считает выдвинутые Нетаньяху условия демилитаризации будущего палестинского государства - его «полусуверенитетом», а требование признания «всеми арабскими странами еврейского характера Израиля» - фактическим отказом «даже от формального права на возвращение палестинских беженцев».

Администрация Обамы не раз оказывала давление на Израиль, с целью прекратить строительство и расширение израильских поселений на Западном берегу реки Иордан.

Также Нетаньяху неоднократно встречался с американским спецпосланником по вопросам мирного урегулирования на Ближнем Востоке Джорджем Митчеллом, который призывал Израиль к новым переговорам, несмотря на отказ палестинцев на их возобновление и отрицательную реакцию израильского общества в ответ на теракты.

17 марта 2015 года прошли внеочередные парламентские выборы на которых партия Ликуд под руководством Биньямина Нетаньяху получила тридцать мандатов.

Книги[править | править вики-текст]
Binyamin Netanyahu. International Terrorism: Challenge and Response. - Transaction Publishers, 1981. - 383 p. - ISBN 0878558942, 9780878558940. (англ.)
Binyamin Netanyahu. Terrorism: how the West can win (Как демократии могут побороть терроризм). - Farrar, Straus and Giroux, 1986. - 254 p. - ISBN 0374273421, 9780374273422. (англ.)
Binyamin Netanyahu. A place among the nations: Israel and the world. - Bantam Books, 1993. - 467 p. - ISBN 0553089749, 9780553089745. (англ.)
Место под солнцем. - 1996. - 663 с. (рус.)
Fighting Terrorism: How Democracies Can Defeat Domestic and International Terrorism (Diane Pub Co, 1995) (ISBN 0-374-52497-1)
Binyamin Netanyahu. Fighting terrorism: how democracies can defeat domestic and international terrorists. - Farrar, Straus and Giroux, 1995. - 151 p. - ISBN 0374154929, 9780374154929. (англ.)
Война с терроризмом: как демократии могут нанести поражение сети международного терроризма. - «Альпина Паблишер», 2002. - С. 208. - ISBN 5-94599-051-5.
A Durable Peace: Israel and Its Place Among the Nations (Warner Books, 2000) (ISBN 0-446-52306-2)